Добрый вечер, дорогие врачи. Я — пациент психиатрической больницы. Но я не совсем сбрендил! Я только чуть-чуть. И именно в ваших силах, Ефим Давидович, вернуть меня в нормальное состояние. Дело в том, что моя история болезни тесно связана с «Горицветом». От этого театра я был без ума, даже когда был нормальным. Я смотрел всё, что вы ставили, и всегда был в восторге. Играть с вами я не мог, потому что не был медиком, и тогда… я стал вживаться в каждую роль, которая игралась на сцене. Мне это нравилось. Но со временем это стало происходить само собой, независимо от меня. В меня стали вживаться разные личности. Причём, даже чаще, чем моя собственная.
      Но сейчас не об этом. Я хочу поздравить «Горицвет» с такой знаменательной датой… о, нет. Я чувствую, что и все находящиеся во мне личности тоже хотят поздравить вас! Извините, я не могу это контролировать!
Ленин: Товарищи театралы! Я очень рад, что все вы здесь сегодня собрались! Я хочу развеять одно из заблуждений 20-го века! Важнейшим искусством для нас, несомненно, является театр! А не кино! Это архиважно! Машинистка ошиблась! Я говорил «театр», а не «кино»! Товарищи! «Горицвет» своим светом озарит нам путь к светлому будущему!
Пациент — Извините, простите меня, я не хотел!
Смерть: Я — смерть. Мне очень жаль, но ваш театр никогда не будет у меня. В моих книгах записано, что «Горицвет» бессмертен. Ради того, чтобы ваш театр выступил у меня, я готова сложить свой череп!
Гамлет: О, бедный Йорик! Когда качал меня ты на своих руках, «Горицвет» лишь только начинался. Теперь я — принц, а он — король! Среди всех СТЭМов в мире. Так пусть цветёт он, и даёт ту пищу, которой наслаждаться можно вечно.
Брежнев: Дорогие товарищи. Я поздравляю всех артистов гори… (смотрит следующую страницу, её нет). Артистов гори… Я поздравляю всех артистов погорелого театра. Я сказал без бумажки. Бурные аплодисменты. А, нашёл. Я поздравляю всех артистов «Горицвета», и с чувством глубокого удовлетворения хочу предложить вам на выбор награду: либо всем по медали, либо я каждого расцелую. Аплодисменты.
Пациент — Потерпите ещё немного, я уверен, скоро они успокоятся…
Труфальдино:
Какая станная картина!
Я — мастер смеха, Труфальдино.
Но здесь я чувствую себя,
Как Отто Шмидт на хрупкой льдине.

Мне места нету среди вас!
Какой бы я ни вёл рассказ,
Сравнить мои и ваши шутки -
Лишь ваши бьют не в бровь, а в глаз!

Спасибо Цинбергу, конечно!
Театр серьёзен, и потешен.
Недаром тот, кто был во мне,
На «Горицвете» так помешан!
Горбачёв: Дорогие соотечественники. Я, знаете ли, в вашем театре бывал, и могу сказать, что нужна перестройка. Вот сцену в «Горицвете» надо бы углубить, и расширить. А ещё в последней постановке, «Любовь к трём апельсинам» один персонаж на сцене постоянно хлебал, так сказать, водку. Ну, это же нельзя, товарищи. Надо вводить «сухой закон». Но в целом всё прекрасно. Я вас поздравляю, и желаю, чтобы про ваш театр все были в курсе.
Пациент — О, нет! Я чувствую, что в меня вселяется какой-то певец! Но я не умею петь!
Басков:
Славим не напрасно
Мы «Горицвет» прекрасный.
Я этим цветом горю,
И вам свой голос дарю.
За вами следует слава,
Но не Зайцев, а славы лавры.
Жириновский: Так, что я хочу сказать. Поезд ЛДПР из-за дурацкого расписания приехал сюда на день раньше. Я хотел попасть в Оренбург, только чтобы поздравить «Горицвет». Я всегда радовался, что у нас есть такой театр, но как узнал, кто там режиссёр, и кто там собирается, я сразу сел на поезд, и поехал сюда. Вам, товарищ Цинберг, и вам, Чарный, я могу устроить бесплатные гастроли в Биробиджан! Однозначно! Да, да! Билет за мой счёт! В один конец!
Ельцин: Дорогие россияне! Я хочу сказать, чтааа… «Горицвет» — это театр. И хорошо, чта в этом театре играют врачи. Потому чта с богатым внутренним миром человека лучше всего знакомы именно медики. Это я понял ещё в ЦКБ. И вообще. «Горицвет» — это единственный театр, со сцены которого никогда не прозвучит фраза: «Врача! Скорее врача! Нет ли в зале доктора?» Такие театры нужны России! Успехов вам, и процветания!
      Уффф… кажется, успокоились. Ефим Давидович, избавьте меня от этого! Возьмите меня к себе в театр! И ничего, что я — сумасшедший. Ведь, как известно, с ума сходят обычно очень умные люди. Наблюдается странная тенденция: глупые — умнеют, а умные глупеют. Но я не настолько глуп, чтобы поумнеть… Пожалуйста, подумайте над этим вопросом. Я так хочу в театр, что готов выучиться на врача! Вот. Опять! Я чувчтвую, что в меня вселяется личность Рязанцева Андрея!

2001.